сугроб пружинил как подушка,
я размышлял о бытие.
И вдруг увидел, как старушка
барахтается в полынье.
Нет, не купается...Одета.
Ручонками ломает лед.
Но грациозна, как одетта,
в воде густеющей как мед.
Как человек и как писатель
я был немало огорчен.
Со мною был один приятель,
и он был тоже удручен.
Стояли мы. Чего-то ждали
на тротуаре у столба.
И сокрушенно рассуждали,
что это, видимо,судьба...
Не в силах превозмочь рыданье,
я закричать хотел:" Плыви!"
Но в горле - ком от состраданья,
от зимней стужи и любви.
И вот с отчетливостью тяжкой
я понял: Близится беда...
И не ошибся - над бедняжкой
сомкнулась черная вода.
Потом и прорубь затянулась,
снежинки падали, тихи...
Душа в страданье окунулась,
и - потянуло на стихи.